Экскурсии arrow Календарь
 
Последние новости
В помощь готовящимся ко Св. Крещению
Если вы решили покреститься или крестить ребенка, вам сюда,
Проблемы кладбища в Пушкинских Горах
Раздел сайта посвящен решению проблем содержания кладбища в Пушкинских Горах.
 
Популярное
 
Христос Воскресе!
 
Ин. 1: 1-17. В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу: вся Тем быша и без Него ничтоже бысть, еже бысть. В том живот бе, и живот бе Свет человеком: и Свет во тме светит, и тма его не объят. Бысть человек послан от Бога, имя ему Иоанн. Сей прииде, да свидетельствует о Свете, да вси веру имут Ему. Не бе той Свет, но да свидетельствует о Свете. Бе Свет истинный, иже просвещает всякого человека грядущаго в мир. В мире бе, и мир Тем бысть, и мир Его не позна. Во своя прииде, и свои Его не прияша. Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим бытии, верующим во имя Его. Иже не от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася. И Слово плоть бысть и вселися в ны, и видехом славу Его, славу яко Единороднаго от Отца, исполнь благодати и истины. Иоанн свидетельствует о Нем и воззва, глаголя: Сей бе, Егоже рех, иже по мне Грядый, предо мною бысть, яко первее мене бе. И исполнение Его мы все прияхом, и благодать воз благодать. Яко Закон Моисеом дан бысть, благодать же и истина Иисус Христом бысть.

Прочтите, что означают эти слова, читаемые в Пасху в храмах. Толкование блж. Феофилакта Болгарского.
Быстрый хостинг на NVME!
Православный календарь

На главную ‹ Жития Святых

Священномученик Анатолий (Грисюк), митрополит Одесский

Священномученик Анатолий родился 19 августа 1880 года в городе Кременце Волынской губернии в семье бухгалтера Кременецкого уездного казначейства Григория Грисюка и в крещении наречен был Андреем. Первоначальное образование Андрей полу­чил в Кременецком духовном училище. В 1894 году он поступил в Волынскую Духовную семинарию, которую окончил в 1900 году и в тот же год поступил в Киевскую Духовную академию. 6 августа 1903 года Андрей Григорьевич был пострижен в Киево-Печерской Лавре в монашество с наречением ему имени Анатолий, 15 августа того же года рукоположен во иеродиакона, а 30 мая 1904 года – во иеромонаха. По окончании в 1904 году академии в числе первых студентов, иеромонах Анатолий был оставлен на год профессор­ским стипендиатом для подготовки к занятию вакантной кафедры общей церковной истории. 16 августа 1905 года он был определен на кафедру общей церковной истории в звании исполняющего должность доцента[1].

В 1905-1906 годах иеромонах Анатолий находился в команди­ровке при Русском Археологическом Институте в Константино­поле, занимаясь научными исследованиями. От природы одарен­ный большими способностями, прекрасно знающий классичес­кие и некоторые восточные языки, всегда усердный и ревностный в исполнении своих обязанностей и на редкость трудолюбивый, иеромонах Анатолий скоро овладел предметом своей специально­сти и, благодаря лингвистическим познаниям, получил возмож­ность работать с рукописями, написанными на древних языках. Любовью к истории и ее первоисточникам, неутомимым стремле­нием докопаться до каждой хронологической даты молодой иеро­монах напоминал знаменитого историка Санкт-Петербургской Духовной академии Василия Васильевича Болотова, воспроизводя в своих ученых трудах почти все научно-исследовательские при­емы этого известного ученого. Архиепископ Антоний (Храповиц­кий) писал об ученой деятельности иеромонаха Анатолия: «Иеромонах Анатолий по церковной истории – талантливый, и хотя еще очень молодой, но широко осведомленный преподаватель. Он становится хозяином не только в истории событий церковной жизни, но и вообще в богословии, то есть в Священном Писании и патрологии. Обладая прекрасно выработанным, точным и мет­ким языком, он успевает в продолжение одной лекции изложить множество событий, дать несколько сильных характеристик, по­яснить сущность самого отвлеченного предмета, например богословских споров IV века. Держась строго православного учения, отец Анатолий, однако, обладает мыслью смелой и не подчиняет­ся литературным пособиям, но распоряжается ими, как устано­вившийся уже ученый»[2].

4 августа 1911 года иеромонах Анатолий был удостоен степени магистра богословия за сочинение «Исторический очерк сирий­ского монашества до половины VI века». По отзывам рецензентов, этот труд, касаясь мало разработанной в церковно-исторической науке области, отличается неоспоримыми достоинствами. Чтобы собрать исторические сведения о подвижниках и киновиях Сирии на протяжении почти четырех веков, автору пришлось употребить огромные усилия на поиск и изучение документов. Осведомлен­ность его настолько широка, что всякий, кто захотел бы работать после него в области истории сирийского монашества, мог бы довериться результатам его труда совершенно.

О труде иеромонаха Анатолия по истории сирийского мона­шества один из рецензентов писал: «Основательное знакомство с первоисточниками и обширной литературой по данному вопросу, глубокое проникновение в дух сирийского отшельничества, яс­ность мысли и колоритность языка отличают труд автора и делают его ценным вкладом в литературу этого предмета»[3].

29 августа 1911 года отец Анатолий был возведен в сан архи­мандрита. Осенью того же года Комиссия по присуждению пре­мий митрополита Макария (Булгакова) рассмотрела труды настав­ников академии, напечатанные в академическом журнале за 1910 год. Были рассмотрены сочинение отца Анатолия «Историчес­кий очерк сирийского монашества до половины VI века» и его статьи «Памяти профессора В.В. Болотова (по поводу 10-летия со дня смерти)», «Профессор Амфиан Степанович Лебедев», и была присуждена премия имени митрополита Макария.
В октябре 1911 года состоялось заседание совета Киевской Ду­ховной академии, на котором было заслушано заявление профес­сора протоиерея Ф. Титова. «Я считаю своим долгом, – сказал он, – как представитель церковно-исторической науки в акаде­мии, указать на доцента архимандрита Анатолия как именно на такого доцента, который вполне заслуживал бы удостоения его званием экстраординарного профессора. Архимандрит Анатолий служит в академии уже семь лет. Он всем известен как отличный преподаватель и руководитель студентов в занятиях их церковно-исторической наукой. Наконец, всем членам совета, без сомне­ния, известно то крайне стесненное материальное положение, в каком он находится, получая содержание, присвоенное должнос­ти доцента академии»[4].

Профессор Ф. Титов предложил совету академии ходатайство­вать перед Святейшим Синодом о присвоении архимандриту Ана­толию звания экстраординарного профессора сверх штата. В этой должности он был утвержден указом Синода 11 января 1912 года, а с 18 мая переведен на должность штатного экстраординарного профессора. Совет Киевской Духовной академии постановил при­судить архимандриту Анатолию премию имени профессора В.Ф. Певницкого за проповеди, произнесенные на пассиях в тече­ние Великого поста 1912 года. 8 июня 1912 года архимандрит Ана­толий был переведен на должность инспектора и экстраординар­ного профессора Московской Духовной академии[5]. 30 мая следу­ющего года он был назначен на должность ректора Казанской Духовной академии.

В 1913 году в день памяти первоверховных апостолов Петра и Павла в кафедральном храме Христа Спасителя в Москве архи­мандрит Анатолий был хиротонисан во епископа Чистопольского, викария Казанской епархии. В хиротонии принимал участие сонм архиереев, возглавляемый митрополитом Московским Макарием (Невским).

С необычайной торжественностью начался учебный год в Казанской академии для студентов, ректора и преподавателей. Вечером 5 сентября епископ Анатолий совершил в обновленном академическом храме всенощное бдение. Наутро был отслужен водосвятный молебен, совершено освящение храма и возложено на престол серебряное облачение. После этого был крестный ход вокруг здания академии. Литургию совершал архиепископ Ка­занский Иаков (Пятницкий) в сослужении преосвященного Анатолия, профессоров и студентов академии, имевших свя­щенный сан[6].

В середине сентября епископ Анатолий отправился в Петер­бург хлопотать перед Святейшим Синодом о предоставлении до­полнительных сорока тысяч рублей, необходимых для ремонта академических зданий. В Петербурге епископ Анатолий вручил диплом на звание почетного члена Казанской Академии преосвя­щенному ректору Санкт-Петербургской Духовной академии епис­копу Анастасию (Александрову), а в Москве им был вручен подоб­ный диплом великой княгине Елизавете Федоровне.

Отечественная война, начавшаяся в августе 1914 года, своими последствиями не обошла и Казанскую епархию. 16 августа 1914 года в Казани был учрежден комитет о нуждах войны под председательством епископа Чистопольского Анатолия. Преосвя­щенный Анатолий обратился к духовенству с предложением до­ставлять ему сведения о попечительных советах, призывал к пожертвованиям на проектируемый при академии лазарет имени Казанской Духовной академии на десять-пятнадцать воинов и просил всех приходских пастырей увещевать прихожан помогать бедным, оставшимся без работников, семьям. Монастыри епар­хии постановили открыть в Казани свои лазареты. Приходские попечительные советы к ноябрю 1914 года были учреждены в 434 приходах, а к июлю 1915 года в 664 из 672 приходов епархии. Линия фронта отодвигалась на восток, и Казань готовила приют для преподавателей и учащихся Киевской Духовной академии, Волынского женского училища духовного ведомства и насельни­ков Киево-Братского монастыря. Епархиальный съезд, проходив­ший в Казани с 18 по 26 августа 1915 года, постановил, чтобы все духовенство епархии ежемесячно делало взнос на оказание помо­щи беженцам[7].

В первые месяцы войны общество, казалось, очнулось от спяч­ки и люди потянулись для молитвы в храмы. Церковные службы в это время отличались особенной торжественностью, на ектениях провозглашались нарочитые прошения о даровании российскому воинству победы, постоянно служились заупокойные субботние литургии и панихиды по павшим на поле брани за родное Отечест­во воинам. В селах устраивались торжественные проводы ратни­ков ополчения. Начинались они благовестом большого колокола, затем все прихожане собирались в храм, к ним обращался со сло­вом их пастырь, и служился молебен. В конце молебна поименно поминались все отправлявшиеся на военную службу. После мо­лебна крестный ход вместе с ополченцами и всеми провожавшими шел на окраину селения, где вновь возносились усердные молитвы о здравии и спасении призываемых на защиту Отечества. В городах такие молебны совершались не в храмах, а на площадях.

28 октября 1915 года Казанскую Духовную академию посетила великая княгиня Елизавета Федоровна, которая приехала в Казань на погребение своего духовника схиархимандрита Гавриила (Зы­рянова)[*]. Отпевали великого старца и подвижника в академичес­ком храме. Отпевание совершал архиепископ Казанский Иаков в сослужении епископа Чистопольского Анатолия, епископа Каширского Иувеналия (Масловского) и епископа Чебоксарского Бориса (Шипулина).
С приходом к власти в 1917 году большевиков началось гоне­ние на Русскую Православную Церковь. Указом советского пра­вительства в России в 1918 году были закрыты все духовные учеб­ные заведения. Осенью 1918 года Высшее Церковное Управление при Патриархе Тихоне посоветовало преосвященному Анатолию воспользоваться тем, что советское правительство дозволило «обучаться религии» частным образом. Заведующий Казанским гу­бернским отделом народного образования Максимов в свою оче­редь согласился с существованием подобного частного учебного заведения. Епископу Анатолию были выданы официальный штамп и государственная печать. Поскольку здание академии бы­ло отобрано, то лекции читались на дому у профессоров, а совет Казанской Духовной академии собирался на квартире ее ректора, епископа Анатолия. Содержалась академия сначала на средства, бывшие у нее до издания новой властью декрета, упразднявшего все духовные школы, а затем на церковные пожертвования и на отчисления Высшего Церковного Совета.

Владыка писал в феврале 1919 года Николаю Никаноровичу Глубоковскому**: «...пока, слава Богу, библиотека в наших руках и взята под свою защиту Архивной Комиссией. Половина налич­ных студентов (человек двадцать) и Ваш покорный слуга, а равно и канцелярия, помещаются в здании академическом. В главном здании заразный госпиталь, почему пришлось отказаться даже от академической церкви и перейти в приходскую. Треть корпора­ции находится по ту сторону фронта, а трое в Москве. Остальные профессора почти все служат на советской службе и сравнитель­но немногие на епархиальной или совмещают должности в академии...»[8]

Епископ Анатолий поддерживал регулярную переписку с Пат­риархом Тихоном, испрашивая его благословения на те или иные действия по академии, а также ставя Святейшего в известность обо всем в ней происходящем.

К 1921 году ВЧК удалось установить контроль над перепиской Патриарха Тихона и получить доступ к адресованным на его имя официальным документам. В марте 1921 года в ВЧК попали пись­ма епископа Анатолия, касающиеся деятельности Казанской Ду­ховной академии. Ознакомившись с ними, заместитель председателя ВЧК вместе с юрисконсультом ВЧК Шпицбергом направили записку начальнику 8-го отдела наркомюста Красикову. Они пи­сали: «Из переписки епископа Анатолия на имя Патриарха Тихо­на усматривается, что в Казани до сих пор существует Духовная академия, подчиняющаяся идейным и служебным директивам Патриарха... мы полагаем, что наличность в Казани подобного очага мракобесия, руководимого духовно-административным центром... нежелательна. Просим вас принять меры к пресечению дальнейшей деятельности указанного учреждения»[9].
26 марта ВЧК арестовала епископа Анатолия. Были допроше­ны как сам владыка, так и все профессора академии. Выяснилось, что академия действительно существует, идут занятия и лекции, проводится набор учащихся, профессора получают денежное воз­награждение за свою преподавательскую деятельность, регулярно в квартире епископа собирается совет академии, который обсуждает вопросы о назначении профессоров, об отпуске и увольнении их, о приеме и увольнении студентов, о порядке и системе занятий и то­му подобном. Однако если ВЧК состав профессоров удалось уста­новить точно, то имен обучающихся так и не удалось узнать. При всех обысках сотрудники ВЧК не нашли списков студентов, а на допросах ректор и профессора заявили, что такие списки и не велись и они даже не могут указать точно число студентов, но, во всяком случае, их было не менее пятнадцати и не более тридцати. На вопрос следователя, предпринимались ли меры к легализации ака­демии, епископ Анатолий ответил, что вовсе не считал нужным предпринимать какие-либо действия в этом отношении, так как считал существование академии вполне легальным и дозволенным именно в силу того, что она не была упразднена советской властью.

Епископ Анатолий был приговорен к одному году принуди­тельных работ и освобожден через девять месяцев, так как ему за­чли срок предварительного заключения.

28 февраля 1922 года преосвященный Анатолий был назначен на Самарскую кафедру. 24 февраля 1923 года в квартире епископа был произведен обыск, во время которого сотрудник ОГПУ вынул из-за шкафа сверток с воззваниями от имени епископа Анатолия, напечатанными на машинке, причем и подпись владыки была на­печатана. Тогда же был произведен обыск в квартире одного из го­родских священников, и в прихожей на вешалке были найдены точно такие же послания, отпечатанные на машинке. В ту же ночь епископ Анатолий и священник были арестованы.

Во время следствия владыка сумел убедительно доказать, что это воззвание является фальшивкой и ему не принадлежит. 4 авгу­ста того же года он был освобожден, а фальшивое послание со­трудниками ОГПУ уничтожено. По его освобождении Патриарх Тихон возвел его в сан архиепископа, и вскоре, 18 сентября, Са­марское ОГПУ вновь арестовало владыку. Теперь он был обвинен в распространении антисоветских слухов и выслан в администра­тивном порядке в Туркмению в город Красноводск на три года.

Находясь в ссылке, архиепископ писал Александру Ивановичу Бриллиантову*:

«Глубокоуважаемый профессор Александр Иванович!

Не зная Вашего теперешнего адреса, пишу Вам с оказией. По­стоянно вспоминая Вас как авторитетного представителя науки древней церковной истории, к которой и я был прикосновен, я непрестанно памятую и о Вашем славном учителе и предшественни­ке, незабвенном Василии Васильевиче Болотове. В нынешнем 1925 году, в Великую Субботу, исполняется четверть века со дня его сравнительно ранней смерти, столь прискорбной для русской церковно-исторической науки. Если бы была цела Петроградская Духовная академия, то, несомненно, эта дата была бы почтена подобающим образом. Но теперь пережившие и ее смерть будут разрозненно вспоминать утрату великого ученого, объединяясь только в чувстве признательности к нему. В этом духовном объ­единении позвольте считать и пишущего эти строки... Вечная ему память и покой в Церкви торжествующей! А что до нас, то мы те­перь не столько изучаем древнюю церковную историю, сколько являемся жертвами трагизма новейшей русской церковной исто­рии... Мы делаем историю, а не пишем ее: 1923 год в нашей церковной истории напомнил нам 449-й. А теперь говорят даже о Восьмом Вселенском Соборе! Все теории акривии* и крайней икономии** представлены у нас в лицах. Иной раз думаешь – не грозит ли русскому православию печальная участь древней севе­роафриканской или древнесирийской Церкви, притом от причин не столько внешних, сколько внутренних, унаследованных от прежнего периода нашей церковной истории. Будущий Помест­ный Собор, если он состоится в ближайшее время, будет очень бурным. Когда утихомирится взволнованное море, когда выйдет из испытания истории наша родная Церковь, – ведомо Самому Богу, Которому и будет молиться Ваш покорный слуга...»[10]

В 1927 году, по окончании срока ссылки, архиепископ Анато­лий вернулся в Самару и был назначен постоянным членом Свя­щенного Синода при заместителе Местоблюстителя митрополите Сергии (Страгородском). В 1928 году высокопреосвященный Ана­толий был назначен на кафедру в Одессу, куда он прибыл 1 июня. 21 октября 1932 года, ввиду исполнившегося пятилетия деятельно­сти Священного Синода, возглавляемого митрополитом Сергием, все члены Синода, имевшие на тот момент сан архиепископов, в том числе и архиепископ Анатолий, были возведены в сан митро­политов с предоставлением права ношения белого клобука и кре­ста на митре.

Время служения митрополита Анатолия в Одессе совпало с од­ним из тяжелейших периодов гонений на Русскую Православную Церковь. Это была новая волна закрытия храмов и арестов свя­щеннослужителей, начавшаяся в 1929 году. В некоторых областях, особенно в Молдавии, входившей тогда в состав Одесской епар­хии, были закрыты почти все храмы. Самого митрополита беспрестанно вызывали на допросы в НКВД, иногда поднимая с постели глубокой ночью. Бывало, что представители властей являлись в храм во время праздничного богослужения с требованием, чтобы митрополит немедленно прибыл в НКВД. Кроткий и смиренный в обычное время, владыка в этих случаях твердо отвечал, что не пре­рвет богослужения и явится туда только после его окончания. По­сле праздничного богослужения митрополит ехал в НКВД, где его в отместку за неисполнение требования немедленной явки застав­ляли ждать по полтора часа в коридоре. Затем следователь пригла­шал митрополита Анатолия в кабинет и начинал издеваться над ним, кричал и топал ногами, а затем отпускал домой.

В 1931 году в Одессе были арестованы и приговорены к раз­личным срокам заключения более двадцати священнослужителей, бывших лучшими проповедниками города. На глазах митрополи­та происходило дерзкое и кощунственное закрытие и уничтоже­ние храмов. Были взорваны величественный Преображенский ка­федральный собор, военный Свято-Сергиевский собор, храм свя­тителя Николая в порту и другие.

В начале июня 1936 года по распоряжению власти была закры­та Михайловская церковь. В середине июня в Дмитриевском хра­ме, что на новом кладбище, с раннего утра собралась огромная толпа людей. Настоятель храма священник Сергий Лабунский стал выяснять, по какой причине собралось столь значительное число верующих. Кто-то ответил, что здесь, в храме, должно со­стояться собрание по поводу открытия Михайловской церкви, так как абсолютное большинство верующих не согласно с ее закрыти­ем. Настоятель, почувствовав угрозу провокации, стал убеждать собравшихся, что никакого собрания не будет и распространение слухов о будто бы назначенном собрании – дело рук злоумышлен­ников. После этого некоторые из толпы стали упрекать настояте­ля в том, что он не защищает интересы прихожан Михайловской церкви. К девяти часам утра в храм прибыл митрополит Анатолий, собираясь служить Божественную литургию. Настоятель сообщил митрополиту, что кто-то распускает слухи о предстоящем будто бы собрании по поводу Михайловской церкви и в связи с этим при­шло много верующих. Митрополит Анатолий ответил, что ему ничего о назначении собрания не известно. Между тем толпа все уве­личивалась, назревало возмущение против властей. Изыскивая выход, настоятель прошел в контору кладбища узнать у админист­рации, назначено ли на настоящий день такое собрание. Но и здесь ему ответили, что им ничего не известно. Вернувшись в храм, священник сообщил обо всем этом митрополиту Анатолию и просил его принять какие-нибудь меры.

– Что же вы хотите, чтобы я сделал? – спросил митрополит.

– Выступите перед верующими с амвона и разъясните создав­шееся положение и к чему может привести такое собрание, устра­иваемое без разрешения властей. Если вы выйдете, то вам удастся убедить верующих разойтись.

Владыка отказался уговаривать верующих разойтись. В конце концов к народу вышел сам настоятель и от лица митрополита стал убеждать верующих не устраивать собрания. Во время его речи из алтаря вышел владыка. Он остановился на солее и стоял, не произ­нося ни слова. Речь священника, отговаривающего устраивать со­брание, и вид митрополита, молча слушающего настоятеля и та­ким образом подтверждающего все, что тем говорилось, подействовали на верующих. Слишком велик был авторитет и почитаема личность митрополита Анатолия как мужественного архипастыря и ревностного подвижника, чтобы православные предприняли что-либо вопреки его благословению. Его горестное молчание бы­ло красноречивее слов.

Через полтора месяца после этого, в ночь с 9 на 10 августа 1936 года, митрополит был арестован и 13 августа заключен в след­ственную тюрьму в Киеве. Сразу же начались допросы.

– Следствие располагает данными о том, что вы проводили ан­тисоветскую агитацию среди духовенства и церковников города Одессы. Припомните факты антисоветской агитации, проводи­мой вами.

– Антисоветской агитации я не вел. Однако припоминаю слу­чай, когда я в беседе с моим секретарем... в связи с закрытием церк­вей в епархии... выразился, что это положение не имеет сравнения в отечественной церковной истории. При этом я сказал, что во вре­мена татарского нашествия если разрушались церкви, то разруша­лись и города, теперь же города развиваются, украшаются, а церк­ви закрываются и некоторые разрушаются. Затем был случай, когда, подводя итоги закрытия церквей, в частности в Молдавии, я... сделал замечание, что это – разгром церковной организации.

– Следствие располагает данными о том, что вы были связаны с представителями Ватикана и вели с ними переговоры об уста­новлении контакта восточных и западных Церквей с целью объ­единения православия и католицизма для создания единого анти­советского фронта. Расскажите, при каких обстоятельствах была установлена такая связь и при посредстве кого именно.

– Связи с представителями католической Церкви я не имел и никаких переговоров об объединении православных и католиков не вел. Заявляю, что я убежденный антикатолик и по своим рели­гиозным воззрениям, как православный архиерей, не мог вести та­ких переговоров.

– Вы обвиняетесь в том, что, во-первых, проводили работу, направленную к созданию антисоветского блока путем воссоеди­нения восточной и западной Церквей на основе унии с подчине­нием Русской Православной Церкви папе Римскому, и, во-вторых, систематически вели антисоветскую агитацию, используя религиозные предрассудки масс в контрреволюционных целях. Признаете ли вы себя виновным?

– В первом пункте виновным себя не признаю. По второму пункту, кроме выражений в частных беседах, могущих быть истол­кованными при известном освещении как проявление моей анти­советской направленности, виновным себя не признаю.

8 октября следствие было закончено. Узнав об окончании следствия и о том, что в обвинительное заключение попали все те формулировки бездоказательных обвинений, какие ему пытался навязать следователь, митрополит Анатолий написал заявление начальнику 8-го отделения СПО НКВД Украины Иванову, который вел следствие, прося передать его заявление вместе с делом прокурору по спецделам и в Особое Совещание при НКВД СССР. В нем митрополит Анатолий писал: «Сообщенные мною самим выражения из частных моих бесед с одним лицом, взятые вне кон­текста или связи, при известном освещении могут быть истолко­ваны как проявление моего антисоветского настроения и в устах легкомысленного человека могли при передаче быть использова­ны в этом недобром смысле, но в моих собственных устах они, эти выражения, были лишь плодом моего глубокого недоумения пред фактом резкого и в некоторых местах порученной мне епархии сплошного, почти на 100%, закрытия церквей и плодом чувства огорчения, очень естественного во мне перед лицом этого факта. Выражения же из свидетельских показаний, приведенные в дока­зательство моей антисоветской агитации, или вырваны из связи, или искажены, или просто не соответствуют действительности. В официальных же своих выступлениях по роду своей службы, в сношениях с церковными общинами и их представителями и с должностными советскими представителями я оставался, смею думать, всегда в пределах строгой лояльности и корректности...

Настоящее заявление я покорно прошу иметь в виду при окончательном решении моего дела и при определении мне нака­зания, причем в последнем случае я просил бы иметь в виду и мой возраст (мне идет пятьдесят седьмой год) и состояние моего здоровья»[11].

Состояние здоровья митрополита в это время было тяжелым: у него была запущенная форма язвы желудка, в тюрьме за несколько месяцев болезнь обострилась, и положение стало критическим. Из близких родственников у него к этому времени осталась только сестра Раиса, посвятившая заботе о владыке всю свою жизнь, – она сопровождала его начиная с Казани. Узнав о тяжелом положении брата, она стала хлопотать о том, чтобы ей разрешили передавать ему молоко и горячую пищу, приложив к ходатайству справку от врача и рентгеновские снимки. Разрешение было дано. После окончания следствия Раиса Григорьевна стала добиваться разре­шения на свидание с братом, которое в конце концов было получе­но, благодаря ходатайству перед властями митрополита Киевского Константина (Дьякова). На свидание надзиратели вывели митро­полита Анатолия под руки – владыка почти не владел ногами.

16 декабря 1936 года Главное Управление Государственной Безопасности затребовало митрополита Анатолия в Москву, и че­рез день он был доставлен в Бутырскую тюрьму. Все у него уже бы­ло собрано для жизни в неволе. При нем были: чемодан, ватная поддевка, белый в полоску подрясник, шарф, черные валенки с калошами, четыре полотенца, простыня, подушка с наволочкой, старое шерстяное одеяло, детская маленькая перина, думочка, рваная холщовая сумка, эмалированная миска, чайная ложка, ма­ленький чемоданчик, мыльница, осколок зеркала, карандаш, де­ревянный крест, маленькая дорожная иконка, четки, монашеский пояс и драгоценнейшее из всего – Новый Завет.

Следователи НКВД пытались добиться от митрополита под­тверждения своим ложным домыслам – будто он встречался с высокопоставленным католическим деятелем на предмет органи­зации антисоветской работы, сбора информации антисоветского содержания, предназначенной для Ватикана, а также перехода в католичество. Владыка Анатолий все эти обвинения категоричес­ки отверг.

21 января 1937 года Особое Совещание при НКВД СССР при­говорило митрополита Анатолия к пяти годам заключения в лагерь[12]. 27 января он был отправлен этапом в распоряжение Ухтпечлага НКВД. Этапы только часть пути проезжали по железной дороге, затем узники шли пешком – по снегу в суровых условиях зимы, близких к заполярным. Больной митрополит с трудом передвигался, и охрана подгоняла его по дороге прикладами, не давая времени отдохнуть. Когда он падал, ему разрешали сесть в кузов грузовика и везли до тех пор, пока он не приходил в себя, а затем вытаскивали из кузова и снова гнали пешком. 14 февраля 1937 го­да этап прибыл в Кылтовскую сельхозколонию в Коми. Первое время митрополит не работал, так как не хватало конвоя для сопровождения. В мае его стали выводить на общие работы. В харак­теристике лагерное начальство писало: «Работает добросовестно, к инструменту отношение бережное. Дисциплинирован. Качество работы удовлетворительное»[13]. В июне митрополит Анатолий заболел крупозным воспалением легких, и сестра владыки стала добиваться, чтобы ей разрешили свидание с братом. Во время бо­лезни владыка писал ей: «Умоляю тебя, прими все меры, даже сверхвозможные, добейся, умоли, упроси, устрой наше свидание. Жажду перед смертью увидеть родное лицо и благословить тебя»[14].

Разрешение на трехчасовое свидание в присутствии конвоя было получено, но когда Раиса Григорьевна прибыла в Усть-Вымь, в свидании ей отказали. Со скорбным сердцем возвраща­лась она домой. В это время владыка тяжело болел, и админист­рация лагеря дала ему такую характеристику: «Работает на общих работах. Норму не выполняет. К инструменту относится небреж­но. На производстве дисциплинирован. В общественной работе участия не принимал. В быту дисциплинирован. Небрежен к об­щественному обмундированию. За плохой труд имеет предупреждение»[15].

Наступила осень, затем зима. Здоровье владыки, от природы слабое, все более ухудшалось; давало о себе знать и перенесенное воспаление легких. В октябре митрополит Анатолий был признан инвалидом и освобожден от работы, но в ноябре его снова выве­ли на общие лагерные работы. В конце концов болезни, недоеда­ние и каторжный труд привели к тому, что он почти ослеп и в ноябре-декабре 1937 года не смог выполнить норму. Админи­страция лагеря написала: «Работу выполняет на 62%. По старости работает слабо, но старается»[16].

В январе 1938 года состояние здоровья митрополита ухудши­лось настолько, что он был помещен в кылтовскую лагерную боль­ницу. 23 января 1938 года в 17 часов 10 минут митрополит Анато­лий скончался. Перед самой смертью от владыки потребовали, чтобы он отдал Евангелие и нательный крест, с которыми он был в тюрьме и в концлагере, – митрополит отказался. Евангелие вы­рвали из его рук силой, но крест он не отдал и, защищая слабею­щими руками грудь, предал свою праведную душу Господу[17].

«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века.
Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Январь».
Тверь. 2005. С. 103-119

Библиография

Церковные ведомости. СПб., 1908. № 18-19. С. 149. 1912. № 24. С. 254.
Отчет о состоянии Киевской Духовной Академии: на 1908-1909 уч. г. Киев, 1910. С. 4.
Отчет о состоянии Киевской Духовной Академии: на 1910-1911 уч. г. Киев, 1911. С. 17, 27, 42.
Архимандрит Антоний. Отчет по высочайше назначенной ревизии Киев­ской Духовной Академии в марте и апреле 1908 года. Почаев, 1909. С. 46.
Труды Киевской Духовной Академии. 1911. Кн. I, сент. С. 345, 354; Кн. XI, нояб. С. 498. 1912. Кн. IV. С. 14-15; Кн. VI. С. 13; Кн. VII-VIII, июль-авг. С. 146, 152, 159-60; Кн. IX. С. 86, 209; Кн. XII. С. 395. 1913. Кн. I, янв. С. 35; Кн. IX, сент. С. 92. 1914. Сент.-окт. С. 100.
Церковный вестник. СПб., 1913. № 23. С. 70; № 28. С. 871; № 38. С. 1187; № 40. С. 1250-1251. 1915. № 40-52. С. 1283.
Памятная книжка Императорской Казанской Духовной Академии на 1913-1914 годы. Казань, 1913. С. 9.
Именной список ректоров и инспекторов императорских духовных акаде­мий, духовных семинарий, преподавателей императорских духовных академий, духовных семинарий на 1917 год. Петроград, 1917.
Прибавления к Церковным ведомостям. СПб., 1917. № 6. С. 129-130.
Протопресвитер М. Польский. Новые мученики Российские. Т. 1. Джорданвилл, 1949.
Сосуд избранный. История российских духовных школ. СПб., 1994.
Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники бла­гочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Книга 4. Тверь, 2000. С. 5-27.
РГИА. Ф. 796, оп. 439, д. 69, д. 77.
ГАРФ. Ф. 5263, оп. 1, д. 55.
ЦА ФСБ России. Д. Н-1780.
УСБУ в Одесской обл. Д. 17501-П.
ИЦ МВД Архангельской обл. Д. 269-П-38.

Примечания


--------------------------------------------------------------------------------

[*] Преподобный Гавриил (Зырянов; 1844-1915), прославлен в лике местночтимых святых Казанской епархии.
** Глубоковский Николай Никанорович (1863-1937), выдающийся богослов и исто­рик. Профессор Священного Писания Нового Завета в Санкт-Петербургской Духов­ной академии до ее закрытия в 1918 году. Умер в Софии.
* Бриллиантов Александр Иванович, 1867-1930 (1933?), преемник В.В. Болото­ва († 1900) по кафедре общей церковной истории в СПбДА. В течение 12 лет занимал­ся редактированием и изданием капитального труда Болотова «Лекции по истории древней Церкви». В 1930 году был арестован вместе со многими другими сотрудника­ми Российской Академии наук, умер во время этапа на пути в Свирлаг.
*Акривия – принцип решения церковных вопросов с позиции строгого соблюдения чистоты православия
**Икономия – принцип решения церковных вопросов с позиции снисхождения, практической пользы, удобства.


--------------------------------------------------------------------------------

[1] РГИА. Ф. 796, оп. 439, д. 77, л. 1-13; д. 69, л. 1-3.
[2] Архимандрит Антоний. Отчет по высочайше назначенной ревизии Киевской Духовной Академии в марте и апреле 1908 года. Почаев, 1909. С. 46.
[3] Труды Киевской Духовной Академии. 1913. Кн. IX, сент. С. 92.
[4] Там же. 1912. Кн. VII-VIII, июль-авг. С. 159-160.
[5] Там же. 1913. Кн. I, янв. С. 35.
[6] Церковный вестник. СПб., 1913. № 28. С. 871.
[7] Прибавления к Церковным ведомостям. СПб., 1917. № 6. С. 129-130.
[8] Сосуд избранный. История российских духовных школ. СПб., 1994. С. 259-260.
[9] ЦА ФСБ России. Д. Н-1780. Т. 6, л. 129.
[10] Сосуд избранный. История российских духовных школ. СПб., 1994. С. 330-332.
[11] УСБУ в Одесской обл. Д. 17501-П.
[12] ИЦ МВД Архангельской обл. Д. 269-П-38, л. 103.
[13] Там же. Л. 19.
[14] Протопресвитер М. Польский. Новые мученики Российские. Т. 1. Джорданвилл, 1949. С. 155-156.
[15] ИЦ МВД Архангельской обл. Д. 269-П-38, л. 21.
[16] Там же. Л. 22.
[17] Протопресвитер М. Польский. Новые мученики Российские. Т. 1. Джорданвилл, 1949. С. 156.

 ←  Священномученик Павел (Никольский), священник

Священномученик Зиновий (Сутормин), священник  → 


 
Опросы
Вы за возвращение исторического названия Святые Горы Пушкинским Горам

Наша группа в ВК
vk-grupp.png
Быстрый хостинг на NVME!
Жилье в Пушкинских Горах рядом с монастырем
Комфортный дом на 4 человек в Пушкинских Горах, старый центр за 2500-3000 в сут.

 
 
 
 
0.231